Учитель из Меджибожа - Страница 76

И однажды ночью, когда все полицаи участка в количестве шести тупых лбов сидели в чьей-то избе мертвецки пьяные и горланили похабные песни, туда ворвались немцы. Отняли у них винтовки, избили всех до полусмерти, заперли в подвал и держали без еды трое суток. Затем приказали убираться вон. Если они снова появятся — перестреляют всех, как бешеных собак.

На долгое время село вздохнуло с облегчением: оно осталось без полицаев. Люди знали, что за это они должны благодарить Петра Лазутина.

Далеко от начальства лейтенант чувствовал себя полноправным хозяином не только колонны, но и всего района. Не зная ни слова по-русски, он целиком доверился своему расторопному переводчику, все приказания передавал через него.

Большая часть хлеба, овощей и разных продуктов, что пришлые интенданты собирали и хранили в клубе, устроив здесь склад, стала попадать пленным. Вместо жидкого кулеша из всяких отбросов отныне пленным давали на обед и кусок мяса и картошку. Петру Лазутину надо было подкормить своих товарищей. Ведь многим предстояло перейти к партизанам, в лес. Люди понемногу готовились, тайком вооружались и ждали удобного момента, чтобы «добрый немец» повел их туда.

Как ни тяжело было ему связываться со своим другом из соседней колонны, Петр Лазутин все же поддерживал с ним постоянную связь. И Григорий готовил надежных людей к побегу из неволи.

Лейтенант, имея такого делового и преданного переводчика, мог спокойно сидеть дома, неделями не появляться на люди и заниматься своим здоровьем. Он усиленно лечился от разных недугов, замучил фельдшера, глотал огромное количество пилюль, запивая их микстурами.

Оторванный от начальства — не до него теперь было, — лейтенант не очень знал, что происходит на фронтах. И, передав переводчику свой маленький радиоприемник, велел ему слушать и докладывать обо всем, что передают из Берлина и что говорит Москва.

Петр Лазутин несказанно обрадовался. Он давно уже ждал этого предложения. Люди требовали от него новостей.

Переводчик под «величайшим секретом» сообщал лейтенанту, что передает Москва. Об этом же узнавали от него не только военнопленные, но и все жители Ружавки, колхозники окрестных деревень.

А жизнь меж тем текла без особых событий. Некоторые уверяли, что с тех пор, как появился удивительный Петр Лазутин, все стало по-иному. Словно вернулась в село Советская власть!

Уже не слышно было, чтобы кто-нибудь ходил по домам изымать продукты, теплые вещи. А когда из района прибыли несколько служителей «нового порядка» и отобрали группу молодых ребят, чтобы отправить в Германию, Лазутин побежал к лейтенанту, пожаловался, что у него забирают лучших рабочих. Тот приказал привести сюда пришельцев, обругал их последними словами и заявил, что, если они еще раз появятся в селе, он их немедленно бросит в подвал… Те уехали жаловаться на него высшему начальству. А Петр Лазутин помог ребятам бежать, скрыться на время. И тех, кому грозила опасность, как ветром сдуло.

Каждое утро колонну выводили из лагеря. Вместе с пленными насыпь строили и крестьяне из соседних деревень. Работали так, как мокрые дрова горят. В селах вокруг оказалось много больных. Изо всех сил старался для них Петр Лазутин — многие получили у фельдшера справки о том, что они, дескать, тяжело больны и физически трудиться не могут…

Работа на насыпи шла медленно и нудно. Лейтенант возмущался, требовал от переводчика, чтобы он подгонял ленивых мужиков. А тот успокаивал — нечего, мол, волноваться. Пока привезут из Германии обещанные шпалы и рельсы, насыпь будет готова. Начальство останется довольным.

Но, видимо, высокому начальству тем летом было не до Ружавки и не до железнодорожной ветки! У него были более важные заботы. Страшный разгром постиг немцев и на Курской дуге, их генеральное наступление с треском провалилось.

Снова пришлось объявить траур — на сей раз не только по разгромленным войскам фюрера, но, кажется, и по надеждам добиться перелома на фронтах. Теперь уж никто не мог предполагать, откуда русские нанесут новые удары, где они обрушатся на их голову. Шутка ли, открылась прямая дорога на Германию. Только чудо может спасти фюрера. Не о рельсах, не о железных дорогах думали сейчас нацисты, а о том, как бы выжить, спастись, выбраться отсюда живыми, пусть даже калеками попасть домой. Сыты по горло войной!

А лето в самом деле было удивительным и необычным. Нестерпимая жара вдруг сменилась непрекращающимися ливнями. Работы на строительстве насыпи надолго застопорились.

Погода не улучшалась. Люди говорили: это оттого, что самолетов много в небе, артиллерия беспрерывно бьет, собираются в небе облака, поэтому и льют бесконечные дожди.

Лейтенант уже сам стал думать, что о его стройке начальство позабыло. И не очень ругался, когда людей не выгоняли на работу. Видать, никому это уже не нужно, скоро придется сниматься и отсюда. Он потихоньку мечтал избавиться от колонны и этой неблагодарной службы. Сидит где-то у черта на куличках, забытый богом и начальством. Чего доброго, когда начнется бегство из России, командованию будет не до него, и озлобленные подопечные попросту повесят его. С некоторых пор лейтенант стал побаиваться их пуще смерти, вел себя осмотрительно и крайне осторожно.

Сколько ни писал, ни звонил, спрашивая, где же брать шпалы, костыли и когда привезут рельсы, конструкции для мостов, ответа не было. Все будто куда-то провалились!

Но вот совершенно неожиданно получил сообщение, что едет проверять его работу комиссия. Приедут важные лица.