Учитель из Меджибожа - Страница 37

Пусть он отдаст за это жизнь, но зато не будет сидеть здесь сложа руки. В тяжелейших условиях, находясь среди волков, он не завоет по-волчьи. А начнет воевать иным оружием, станет помогать своему фронту чем только сможет.

ВРАЖЕСКАЯ МАШИНА ВЫШЛА ИЗ СТРОЯ

Нашему пленнику в самом деле повезло. Видимо, он был заговорен от смерти!

Тяжкая судьба нежданно-негаданно свела его с Гансом Айнардом, и это оказалось лучшим вознаграждением за все муки и страдания. Это было для него подлинным чудом!

Новый знакомый частенько ограждал его от многих опасностей. Когда Илья попадал в какую-нибудь историю, немец немедленно приходил на выручку, и все кончалось благополучно.

Как-никак, Ганс личный шофер самого начальника форкоманды и к его слову многие прислушиваются.

Прошли на восток все воинские части. Где-то совсем в хвосте потянулась и небольшая форкоманда обер-лейтенанта Эмиля Шмутце. За ней плелись выздоравливающие — они были здесь как бельмо на глазу. А совсем ослабевших пленных, которые уже вообще не нужны, бросали на произвол судьбы. Во время этих переездов Ганс следил, чтобы не оставили его друга, Эрнста. Ему нужна помощь в пути, так как он еще не совсем восстановил свои силы.

Обер-лейтенанту приходилось сталкиваться по разным делам с гражданским населением, и он в таких случаях брал с собой переводчика. К тому же начальник, как уже известно, не слыл отважным воином рейха. Когда останавливались на какое-то время в селе или поселке и надо было вступать в контакт с крестьянами или рабочими, он чаще всего посылал своих помощников и переводчика, твердо усвоив, что лучше находиться подальше от беды. Он помнил также напутствие своей милой фрау: «Там, на фронте, береги себя, не гоняйся за крестами и чинами. Ибо лучше быть живым лейтенантом, даже простым солдатом, чем мертвым генералом…»

И еще она ему тысячу раз вдалбливала в голову известную премудрость: лучше быть живым трусом, чем мертвым героем…

Свято помня обо всем этом, к тому же понимая, что сулит этот новый поход на восток, к Волге, он старался тщательно выполнять напутствия супруги…

Обер-лейтенант все чаще давал переводчику поручения. И Эрнст не подводил его, особенно первое время, пока распознал характер, слабости и повадки этого начальника.

Эмиль Шмутце не был в большом восторге от того, что Гитлер послал свое войско еще дальше на восток. С грехом пополам пережил эту проклятую зиму в донецкой степи. Кто больше его знал, какие страшные потери понес рейх, сколько раненых, калек, больных! Сколько тысяч гробов, костылей и крестов доводилось команде изготовлять, отправлять на позиции! Он также знал, что войска, идущие на фронт, уже не похожи на те части, которые начинали войну. Под метелку подобрали всех, не считаясь с возрастом, здоровьем. Теперь в любом полку можно встретить стариков, безусых юнцов, хромых, полуслепых... Много шумит фюрер, суля в летней кампании полный разгром Красной Армии и окончательную победу…

Но это только его пожелания. Откуда ему знать, что готовят русские в ответ на удары и чем вся кампания может завершиться. Упаси бог, если опять застрянут они в здешних снегах, если снова придется зарыться в землю. Прошлой зимой немецкие интенданты отличились — отправили на фронт сотни тысяч жилетов, сделанных из бумаги, чтобы солдаты согревали свои души на морозе, сотни тысяч пар соломенных лаптей. Неужели опять придется ему заниматься этим!

Всего этого обер-лейтенант вслух не высказывал, ни с кем не делился. Но так частенько думал про себя, боясь собственных крамольных мыслей…

В то самое время, когда газеты были заполнены сводками о грандиозных победах немецких войск на всех фронтах, о чудовищных поражениях русских и несметных трофеях, начальник форкоманды получил негласный, совершенно секретный приказ готовить зимние квартиры для… наступающей армии. Кто-кто, но он отлично понимал, что это означает.

Именно этого обер страшно опасался. Он отлично понимал, что новая зимовка в степях России — начало конца.

И Эмиль Шмутце благодарил бога, что ему с его командой не придется пока двигаться вперед. Еще одно радовало его: он находится далеко от фронта. Но, с другой стороны, это и плохо. Он не имеет представления, как идут дела там, на передовой. Если русские не дай бог бросят в бой резервы и предпримут большое контрнаступление, он может не получить вовремя приказа об отступлении, и его команда окажется вдруг в окружении…

В эти дни обер частенько вызывал к себе переводчика и расспрашивал о настроениях мирного населения. Его интересовало также, как русские обращаются с немцами, попадающими в плен. Правда ли, как некоторые, в том числе и немецкие газеты, утверждают, что пленных убивают или отправляют в Сибирь, где бегают по улицам белые медведи?..

Подобные вопросы очень нравились переводчику. Вскоре убедился, что они волнуют и простых солдат, и некоторую часть младших офицеров… Фашисты начинают задумываться над своей судьбой, хотя немецкие колонны без остановки все еще двигаются на восток, к Волге.

Разговор закончился тем, что обер, под большим секретом, разрешил Эрнсту слушать радиопередачи из Москвы, а по утрам рассказывать ему, о чем толкуют русские… Обер убедился, что оттуда передают верные сведения, какими горькими они ни были. Им, кажется, можно верить больше, нежели трескотне и бахвальству Берлина…

Время шло быстро. Последний летний месяц был уже на исходе. Повеяло осенней прохладой. Обер отлично понимал, что ждет немцев здесь осенью, когда коммуникации растянутся на тысячи километров…